Царский наставник. Фредерик Лагарп отказался участвовать в заговоре против Павла I

Аннотация

С помощью архивных источников восстанавливается подлинный характер взаимоотношений великого князя Александра Павловича, впоследствии императора Александра I, и его наставника - Ф.С. Лагарпа, швейцарского подданного, литератора, философа, политического деятеля.

With the help of archival sources recovers the true nature of the relationship the Crown Prince Alexander, later Tsar Alexander I, and his coach - F.S. La Harpe, a Swiss citizen, writer, philosopher, political activist

Ключевые слова

Архивы. Эпистолярное наследие. Педагогика. Образование. Воспитание. Екатерина II. Павел I.

Archives. Epistolary heritage. Pedagogy. Education. Education. Catherine II. Paul I.

Лагарп (La Harpe) Фредерик Сезар де (6.4.1754, Роль, кантон Во - 30.3.1838, Лозанна) - швейцарский политический деятель. По профессии адвокат. В 1780-х гг. приглашен Екатериной II в Россию в качестве воспитателя ее внука - будущего русского императора Александра I. Либерализм Лагарпа и защита им от посягательств правительства Берна кантона Во, в котором под влиянием Великой французской революции начались революционные выступления, повлекли в 1795 г. освобождение Лагарпа от должности воспитателя.

В 1798-1800 гг. вместе с П. Оксом возглавлял Директорию Гельветической республики. Во время Венского конгресса 1814-1815 гг. с помощью Александра I стремился к воссозданию Швейцарской федерации при независимом от Берна положении кантонов Во и Ааргау.

О том, насколько благотворным оказалось влияние Фредерика Сезара Лагарпа на своего воспитанника великого князя Александра Павловича, будущего росийского императора Александра I, у его современников и позднейших историков не было однозначного суждения. Далеко не все из тех, кто составлял придворное окружение Екатерины II, одобряли ее выбор иностранца в качестве воспитателя внука, наследника российского престола. Многие из ее окружения сомневались в том, что воспитание, основанное на «странной смеси философских и либеральных идей чуждых русской жизни» возможно сочетать с самыми строгими требованиями неограниченной власти.

Эти опасения позднее выразил известный сатирик и баснописец И.А. Крылов в своей басне «Воспитание льва», где царь зверей в поисках воспитателя для сына останавливает выбор на орле. В результате орлиного воспитания львенок предполагает по восшествии на трон повелеть всем зверям вить гнезда. Мораль басни такова: «…Пользы нет большой тому знать птичий быт, / Кому зверьми владеть поставила природа / И что важнейшая наука для царей / Знать свойства своего народа / И выгоды земли своей».

Спорные оценки воспитание Александра I получало и у некоторых русских историков. «Благодаря началам, лишенным строгой определенности и устойчивости, посеянным республиканцем-воспитателем, Александр I явился загадкой для современников и в царствовании своем представил резкие переходы от идеалистически-либеральных идей Лагарпа и конституционных наклонностей Чарторыйского, к мистическому масонству и капральской выправке Аракчеева. Вот почему и можно отнестись скептически к высокомерному заявлению Лагарпа, что «Провидение, по-видимому, возымело сожаление о миллионах людей, обитающих в России, но лишь Екатерина II могла пожелать, чтобы ее внуки были воспитаны как люди». Скорее можно сказать, что Провидение сжалилось над угнетенным отечеством Лагарпа и послало ему освобождение в награду за труды по воспитанию, попечению и заботе о русском великом князе швейцарского изгнанника». В последних словах содержится намек на позицию Александра I, которую под влиянием Лагарпа он занял на Венском конгрессе по вопросу государственного устройства Швейцарии.

Историк и публицист Б.Б. Глинский описал это в период правления Александра III, когда либеральные реформы предыдущего царствования, а вместе с ними и всякий «европейский либерализм», если не прямо, то косвенно осуждались. Но не стоит забывать и прямо противоположных суждений, начиная с пушкинского: «дней александровых прекрасное начало». На самом деле все это отголоски трехсотлетнего спора об историческом пути России: должна ли страна развиваться в общеевропейском русле, или у нее своя «особая» судьба. Споры на эту тему продолжаются по сей день, и тем интереснее нам сегодня личность Лагарпа и та роль, которую он сыграл в истории России.

Что касается российских архивов, то впервые имя Лагарпа упоминается в письме Екатерины II к Ф.М. Гримму от 25 февраля 1782 г. Императрица писала, что своим благонравием и умом Лагарп всех пленил и заслужил добрую репутацию и признательность. Речь шла о деликатном поручении, которое швейцарец выполнил по просьбе Гримма: младший кузен фаворита Екатерины А.Д. Ланского увлекся «нежелательным» романом и потребовался наставник для сопровождения молодого человека в путешествии по Италии, где, как надеялись, он позабудет свое увлечение. Очевидно, что Гримм к этому времени был знаком с Лагарпом, который с одной стороны имел уже известность в литературных кругах Лозанны, а с другой - помышлял об оставлении службы в Швейцарии из-за разногласий с Бернским правительством. Успешное выполнение роли гида-наставника обратило на него внимание русской императрицы, по приглашению которой он в 1783 г. приехал в Петербург.
Как раз в это время Екатерина решила, что настала пора передать воспитание любимого внука Александра, а заодно и его младшего брата - Константина, в мужские руки. Главным наставником был назначен Н.И. Салтыков, а Лагарпу было предложено поначалу занять место учителя французского языка. Но постепенно он стал заниматься со своими воспитанниками всеобщей историей, географией и математикой, а позднее философией и законоведением. Граф Н.И. Салтыков был человеком добрым и простым, но не отличался ни особенным умом, ни образованием, и неудивительно, что Лагарп, стоявший несравненно выше по своему развитию и образованию, сделался de facto настоящим воспитателем великих князей. «С жаром и истинной любовью приступил он к своим новым обязанностям: роль руководителя царственных детей была ему по сердцу, его воображению рисовались идеальные перспективы. С особенной любовью останавливался он на будущности Александра, который с первых же дней приобрел его симпатии. Из него я воспитаю, - так мечтал Лагарп, - человека - друга свободы, покровителя наук и искусств, который явится в мир провозгласить идеи равенства и независимости. Как счастлив будет управляемый им народ: в его государстве воздвигнутся многочисленные школы, университеты, будет процветать торговля и мирные землепашцы, благословляя своего монарха, с любовью обратятся к своим сельским работам, пышная аристократия снимет свои раззолоченные кафтаны, при дворе стихнут интриги и козни и все обратятся к занятиям, облагораживающим ум и сердце».

В этом изложении воспитательной программы, может быть не без некоторого сарказма, но в целом верно переданы цели Лагарпа как педагога. Конечно он не был таким уж законченным идеалистом и быстро разобрался в правилах игры при русском императорском дворе, иначе он просто не смог бы в течение десятилетия сохранять свое положение. Но, будучи в вопросах воспитания последователем Джона Локка, он сумел стать для ученика не просто ментором, а задушевным другом. Чувства искренней любви и благодарности к учителю сохранились в сердце Александра I до конца его жизни.

Став императором, Александр продолжал обращаться к наставнику за советом, читал его письма, изучал книги, которые тот регулярно присылал. Все бумаги наставника находились в кабинете Александра I. По восшествии на престол, Николай I отправил Лагарпу в Лозанну все его письма и проекты, адресованные покойному императору. Тронутый таким лестным знаком внимания, Лагарп отослал их обратно в Петербург, предварительно сняв с документов копии. К отсылаемым оригиналам своих писем и проектов он приложил копии с писем к нему Александра I. В ответном письме Николай I искренне благодарил Лагарпа: «Бумаги суть драгоценный дар для всякого, кто, как я, в благородных помыслах покойного императора Александра Павловича отыскивает движущую силу деяний, ознаменовавших его царствование. Но я понимаю, какой неисчерпаемый источник наслаждений должны были доставлять Вам эти бумаги, постоянно напоминая Вам возвышенную душу государя, для которого задушевные отношения с Вами сделались потребностью сердца. Я тем более оцениваю причины, заставляющие Вас смотреть на переписку Вашу с ним как на священный залог, и которые побудили Вас расстаться с нею, чтобы не подвергнуть ее когда-либо исследованиям нескромного или злонамеренного любопытства. В этом поступке я узнаю всю деликатность чувств Ваших и новый знак благоговения к памяти покойного моего брата. Примите изъявление совершенной моей признательности. Приношу Вам ее также и за трудную работу Вашу присоединения к жертвуемому Вами мне собранию реестра, который облегчает разбор оного» .

Бумаги Лагарпа в запечатанном конверте были переданы на хранение в Государственный архив МИД в Петербурге, куда поступали важнейшие внешнеполитические материалы, в основном секретные, а также документы касающиеся императорской фамилии. Ныне фонды этого архива являются составной частью Российского государственного архива древних актов (РГАДА) в Москве. Но подлинники писем Александра I, великих князей Константина Павловича и Михаила Павловича, императриц Марии Федоровны и Елизаветы Алексеевны и др. оставались в семье Лагарпа в Лозанне.

Созданное в 1866 г. под августейшим председательством наследника цесаревича Александра Александровича (будущего императора всероссийскогго Александара III) Императорское Русское историческое общество вступило, при посредстве русской миссии в Берне, в переговоры с наследником Лагарпа Генрихом Моно (Henri Monod) о приобретении у него подлинной переписки. В результате переговоров Г. Моно согласился передать подлинники писем в дар лично наследнику цесаревичу, что и было сделано в 1868 г. Все приобретенные документы также поступили в Государственный архив МИД.

В 1899 г. письма Лагарпа, наряду с некоторыми другими секретными пакетами, по распоряжению Николая II были переданы из Госархива в собственную его императорского величества библиотеку, при этом документы, полученные от Г. Моно, остались на прежнем месте хранения. Таким образом, переписка оказалась разобщенной по двум архивохранилищам.
Сегодня материалы самого Лагарпа находятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) в составе фонда 728 - Рукописное отделение библиотеки Зимнего дворца, а подлинники императорских и великокняжеских писем к нему - в РГАДА в фонде 5 - Переписка высочайших особ с частными лицами и некоторых других фондах.

Оба документальных комплекса взаимосвязаны и представляют немалый интерес для исследователей. Если письма Лагарпа отражают идеи, которые он старался внушить воспитаннику, то письма последнего, как элемент «обратной связи», дают некоторое представление о степени усвоения этих идей. Учитывая важность этих документов, русскими историками, вскоре после получения доступа к ним, была предпринята их публикация в Сборнике Русского исторического общества под заголовком «Письма императора Александра I и других особ царствующего дома к Ф.Ц. Лагарпу. Сообщено его императорским высочеством государем цесаревичем наследником» .

Публикация сопровождалась переводами на русский язык текстов писем и помет самого Лагарпа, но от комментариев составители воздержались. В кратком предисловии говорилось: «Оценка этих отношений, так сказать, возбужденных и освещенных содействием императрицы Екатерины Великой, принадлежит истории. В свое время, когда права исторических давностей получат свою законную силу, когда события и самые побуждения и темные пружины, на них действовавшие, вполне предадутся исследованию и суду исторической гласности, новому историку знаменитой эпохи можно будет разностороннее и вернее определить, какую долю влияния мог иметь Лагарп на умственное и духовное развитие императора Александра и на многие направления и стремления, которыми в разные времена были ознаменованы и совершившиеся действия и попытки царствования его» .

Если в публикации, по вполне понятным причинам, составители проявляли сдержанность в оценках, то в подготовительных материалах они позволяли большую откровенность. Так, например, на листе, которым были в архивном деле проложены ранние письма к Лагарпу Константина, рукой составителя было написано: «Хотя все письма великого князя Константина Павловича относятся к детскому его возрасту, однако прочитав их подряд, невольно делаешь о нем самое невыгодное суждение: из 18-ти писем только три не говорят ничего о дурных наклонностях августейшего ученика Лагарпа» .

Что касается самих документов, то самые ранние относятся к 1785-1794 гг. Это записки и письма к учителю (Лагарп приступил к обязанностям с лета 1784 г.), в которых ученик извиняется за проступки, невыполненные задания и т.п. Написаны они детским нетвердым почерком и часто принужденно. Видимо, это был один из педагогических приемов Лагарпа: добиваться от ученика собственноручного письменного объяснения своих поступков. Иногда ученику приходилось писать «прокламацию» о своем неподобающем поведении, которая вывешивалась в классной комнате (вверху листа видно отверстие от гвоздя) . Иногда записывался целый диалог учителя и ученика, в конце которого следовала сентенция. Но даже по этим детским запискам видна мысль, внушаемая наставником: знатное происхождение не может быть предметом гордости и оправданием невежества.

Конечно, письма не могут передать всего, что происходило между ними при личном общении, но очевидно отношения становились все более теплыми и дружескими, чего нельзя сказать о положении Лагарпа при Дворе. Французская революция, к которой Лагарп не остался равнодушен, сделала невозможным его дальнейшее пребывание в Петербурге. В письме Александра от 2 декабря 1794 г. читаем: «Мне очень досадно мой дорогой друг (ибо вы мне позволяете так вас называть по моим чувствам), что ваше нездоровье лишает меня удовольствия провести с вами несколько часов. День ото дня чувствую в этом больше необходимости, особенно с тех пор, как знаю, что мы должны расстаться, что причиняет мне жестокое огорчение» . В статье о Ф.Ц. Лагарпе в энциклопедическом словаре Брокгауза-Ефрона говорится буквально следующее: «Когда разразилась французская революция, идеям которой Л. отдался с увлечением, он обратился к бернскому правительству с прошением, в котором предлагал реформы и созвание штатов. Это дало повод признать его зачинщиком беспорядков, разразившихся в подчиненном Берну Ваадте, а враги постарались довести это до сведения петербургского двора, вследствие чего Л. потерял место».
Статья не совсем верно отражает события. Лагарп действительно попытался издалека повлиять на политическую жизнь у себя на родине, чем вызвал раздраженную реакцию в правящих кругах в Берне. Последовало обращение к императрице с настоятельным требованием удалить «смутьяна» от Двора. Однако резкий тон послания, в свою очередь, вызвал неудовольствие Екатерины II, которая не желала выслушивать нотации от бернских властей, и инцидент не имел последствий для Лагарпа.
Можно только удивляться тому, что «швейцарский республиканец» сохранял свое положение в Петербурге на протяжении 1793 и 1794 гг., когда уже были осуждены за пропаганду либеральных взглядов А.Н. Радищев и Н.И. Новиков, а вести из Франции приносили одно горькое разочарование за другим. Террор и особенно публичные казни короля и королевы не могли не вызвать у Екатерины отвращения к революции. Надо полагать, что причиной тут был не священный трепет по отношению к жизни монарха, а испуг перед глумливым неистовством черни. Решено было отделаться от Лагарпа, тем более, что в сентябре 1793 г. великий князь Александр Павлович вступил в брак, а это традиционно означало наступление совершеннолетия и окончание учебы.

На обороте уже упоминавшегося письма Александра от 2 декабря 1794 г. рукой Лагарпа описаны обстоятельства его отставки: «Когда граф Салтыков объявил мне о прекращении моих обязанностей в декабре, он сообщил мне, что Екатерина II пожаловала мне 10 000 рублей. И так после 11-летнего исполнения с честью столь важных обязанностей, я имел 2000 р. пенсии и 10 000 р.! Мне не давали ни чина, ни креста, согласно обычаям этой страны. Наконец мне ничего не давали за занятия с великим князем Константином. Я был вынужден указать на это обстоятельство и меня пожаловали чином полковника и пенсией в 925 р., взамен которой мне выдали капитал в 10 000 р. Граф Салтыков объявил еще, что мое жалование будет выплачиваться до 31 декабря 1794 г. Не имея возможности уехать до весны, я просил как о милости разрешить продолжать уроки с великим князем и даже с княгиней его супругой. Я придавал такое большое значение завершению важной работы с великим князем, что мне не могли отказать в этом, и я наслаждался своим мщением, удвоил усердие и продолжал давать свои уроки до мая, времени моего отъезда. Уроки давало мое сердце, ибо с 1 января 1795 г. я был полностью уволен. - Екатерина Великая встретила человека еще более гордого, чем она сама» .

В другом письме Александра, которое помечено рукой Лагарпа «должно быть или в декабре 1794, или в январе или в феврале 1795», в частности, говорилось: «…Мне нет необходимости повторять это здесь, вы и так поймете, мой дорогой друг, какую печаль я должен испытывать в одно и то же время думая, что должен с вами скоро расстаться, особенно оставаясь один при этом Дворе, который я презираю, и предназначенный к положению, одна мысль о котором заставляет меня содрогаться» . Как видно, положение наследника престола не радовало молодого человека, и то, что он делился такими чувствами с учителем показывает весь характер воспитания. Не раз еще в письмах, написанных после отъезда Лагарпа из России в мае 1795 г., Александр упоминал о своей мечте: отказавшись от власти жить на ферме неподалеку от обожаемого учителя. Понимая, что подобные идеи могут вызвать гнев августейшей бабушки, Александр предпочитал посылать письма с надежными людьми и то же советовал Лагарпу.

После воцарения Павла I переписка становится все более затруднительной. Сохранилось всего одно письмо от 27 сентября / 8 октября 1797 г. в копии сделанной рукой Лагарпа, с пометой об отсылке подлинника Николаю I в 1831 г. Обнаружить подлинник в архиве не удалось, возможно, он был уничтожен в Петербурге, что неудивительно, ведь Александр Павлович спрашивал у наставника совета по проекту конституции для России. Несмотря на наличие копии, письмо не было опубликовано вместе с другими в «Сборнике РИО».

Кстати, среди писем членов императорской фамилии к Лагарпу нет ни одного письма великого князя Павла Петровича. Устраненный от воспитания старших сыновей, Павел с подозрением относился к наставнику, избранному Екатериной II. Тем не менее, в архиве сохранился удивительный памятник их отношений. Это пара белых лайковых перчаток с запиской Лагарпа, в которой он рассказывает, как накануне отъезда из России в мае 1795 г. приехал на бал в Гатчину. Лагарпу не хотелось уезжать не объяснившись с отцом своего любимого ученика. Во время двухчасовой беседы в кабинете Павла Лагарпу удалось, по его словам, «излить свое сердце», чем великий князь был глубоко тронут. Примирение было достигнуто, и когда Мария Федоровна пригласила Лагарпа на тур полонеза, Павел дал ему свои перчатки. Лагарп сохранял эти перчатки как память, и в Россию они были возвращены Г. Моно вместе с подлинниками императорских писем.

Переписка учителя и ученика возобновилась после 1801 г., когда последний стал уже императором Александром I, и продолжалась еще почти два десятилетия: на письме Александра от 23 ноября / 5 декабря 1818 г. есть помета Лагарпа «последнее письмо» . Этот временной промежуток вместил массу событий, как в жизни этих двух людей, так и всей Европы. Лагарп снова побывал в России в 1801-1802 гг., по приглашению бывшего воспитанника, который писал, что принял бремя власти в надежде быть полезным своей стране, и просил помочь ему советами. Записки Александра к Лагарпу за этот период свидетельствуют об участии последнего в обсуждении правительственных назначений и проектов (например, реформы учреждений общественного призрения) . После того как Лагарп покинул Россию он надолго поселился во Франции, и оба корреспондента обсуждали в письмах политику Первого консула, приходя к общему мнению, что тот изменил конституции ради тирании. (Довольно странно читать слова осуждения тирании, написанные рукой самодержавного монарха).

В дальнейшем переписка постепенно угасает (сохранилось всего два письма из Петербурга за 1808 и 1811 гг.), но вновь оживляется в 1813-1814 гг. во время заграничного похода русской армии. Император писал иногда буквально с полей сражений. В Париже Лагарп и Александр снова встретились. Лагарпу был пожалован чин генерал-лейтенанта и высший российский орден св. Андрея Первозванного. Но, конечно, главной его наградой стало признание суверенитета его родного кантона Во, принятое на Венском конгрессе благодаря влиянию императора Александра.

Когда в начале 1820-х гг. вновь обсуждался вопрос о легитимности государственного устройства Швейцарии, Лагарп опубликовал в Лозанне полемическую брошюру «Observations d`un suisse sur les reflexions dirigees en 1820 et 1821 contre l`independence de la Suisse», которую с сопроводительным письмом послал в Петербург Александру I, как своему единомышленнику. Только один раз их взгляды совершенно разошлись. Когда во время «ста дней» Наполеона Лагарп был готов примириться с возвращением «узурпатора», Александр ответил: «…Простите мне мою откровенность, но я совершенно не разделяю вашего мнения. Мне даже кажется, что и вы несколько изменили его после наших разговоров в Вене. - Подчиняться гению зла, значит упрочивать его власть, доставлять ему средства установить тиранию еще более ужасным образом, чем в первый раз. Нужно иметь храбрость, чтобы бороться с ним, и с Божьим Провидением, в единстве и согласии мы достигнем счастливого результата. - Таково мое убеждение» . Эти слова были написаны за неделю до Ватерлоо, битвы, решившей судьбу Европы.

Вне поля зрения остаются еще письма великого князя Константина Павловича, который хотя и не был любимым учеником Лагарпа, но до конца своих дней сохранял почтительное отношение к наставнику и также состоял с ним в переписке. И, конечно, отдельного анализа требуют не только эпистолярные документы, находящиеся в РГАДА и других архивах России, например ГАРФ, но и все литературное наследие Ф.С. Лагарпа, замечательного педагога, политика и философа, оставившего заметный след в истории Швейцарии и России.

Фредерика Лагарпа в России помнят как воспитателя одного из монархов - Александра I, а вот в Швейцарии - как выдающегося государственного деятеля, который оставил заметный след в истории своей родины.

Фредерик Сезар де Лагарп родился 6 апреля 1754 года в небольшом и приветливом городке Ролль близ Лозанны, расположенном на северном берегу Женевского озера. Его семья принадлежала к местной элите. Получив образование в знаменитом Тюбингенском университете, 20-летний доктор права Лагарп устроился адвокатом при высшей апелляционной палате в Лозанне. Но вдруг в 1782 году добросовестного адвоката выдворили из Швейцарии. Что же произошло?

Свободу «стране Во»!

Первый период жизни Лагарпа в Швейцарии совпал с тиранией олигархической республики германоязычного Берна, где политически полноправными были лишь бернские знатные семьи. Они-то по сути и определяли состав однопалатного собрания, которое принимало законы, совершенно не учитывавшие интересы жителей юго-запад-ной части Швейцарии. К этим землям примыкала и родина Лагарпа - территория Лозанны, население которой говорило по-французски.

Они называли свою малую родину «страной Во» (le Pays Vaud). Многие из них,в том числе и Лагарп, пытались обосновать права этой «страны» на отделение от «старшего брата». А все потому, что бернские цеховые привилегии, дававшие им право платить меньшие налоги, чем обитателям «страны Во», лишали заработка искусных часовщиков из Лозанны. Бернские чиновники так и норовили побольше содрать с франкоязычных соседей.

Взбунтовавшись против наглой несправедливости, Лагарп предложил соотечественникам простой выход: коль бернская демократия хороша только для Берна и ближайших окрестностей, то от них необходимо отделиться. Власти, разоблачив молодого юриста, писавшего памфлеты, которые сегодня были бы признаны сепаратистскими, выслали его прочь из Швейцарии.

Опальный Фредерик направился в Италию, где его приметил немецкий публицист Фридрих Мельхиор Гримм и рекомендовал Екатерине II. Во второй половине XVIII века швейцарские гувернеры и преподаватели пользовались высочайшим доверием в России. Они слыли серьезными и скромными работниками, а также владели изящными манерами, что не могло не привлекать семьи русского дворянства. Поэтому неудивительно, что франкоговорящий швейцарский житель был приглашен и для воспитания юного внука российской императрицы.

Учитель и его ученик быстро нашли общий язык. Суждения Лагарпа о народной свободе и справедливости завораживали и впечатляли юного монарха, но отнюдь не царский двор. Особенно недоволен новым учителем был цесаревич Павел, раздраженный политическими и моральными сказками, наполнявшими детское воображение идеями в духе либерализма.

Фредерик не переставал вести политическую деятельность на родине даже из своего убежища - России. О чем не замедлили известить Екатерину II швейцарские власти. Но царица до поры до времени не обращала внимания на эти доносы. Охлаждение к швейцарцу наступило лишь после того, как Лагарп отказался выполнить ее особое поручение - уговорить воспитанника стать наследником престола в обход отца, не угодного государыне Павла...

В 1795 году Лагарпу пришлось покинуть Россию. Впрочем, на прощание Екатерина II возвела Фредерика в чин полковника и назначила ему пожизненную пенсию.

Гельветическая республика

После Петербурга Фредерик Лагарп (под влиянием революции избавившийся от дворянской частицы «де» в своем имени) обосновался в Париже. Как раз в это самое время армия Наполеона триумфально приближалась к швейцарским границам. Видя это, Фредерик начал свою игру. Он подстрекал французское правительство вмешаться в швейцарские дела. С помощью Директории он намеревался добыть независимость «стране Во». Своих земляков он призывал к решительному отделению от Берна, только в таком случае они будут свободны... и 24 января 1798 года это произошло. Спустя четыре дня в Швейцарию вторглись французские войска - старая Швейцарская Конфедерация распалась.

12 апреля 1798 года в Арау, под контролем французского правительства, была провозглашена Гельветическая республика, состоявшая из 22 кантонов (другими словами, территориально-административных единиц), включая Во. Конституция ее была составлена по образцу французской. Теперь все, несмотря на свое сословие, были равны перед законом. Упразднилось феодальное право, были сняты все таможенные барьеры внутри страны. Исполнительная власть состояла из пяти человек, одним из которых был назначен Лагарп. Впоследствии именно эти пять человек отвечали за внутригосударственный строй.

Между тем причин для торжества у Лагарпа не было. Французы фактически поработили Гельветическую республику, наложив на нее огромные контрибуции. Как ни пытался Лагарп образумить «союзников», уверяя их, что грабительские поборы склоняют швейцарцев на сторону противников Франции - австрийцев и русских, все было тщетно.

Чтобы хоть как-то исправить ситуацию, Лагарп даже решился на государственный переворот. В ночь с 8 на 9 декабря 1799 года он планировал добиться провозглашения себя первым консулом республики, стабилизировать положение в стране и избавиться от иноземного завоевателя. Но план провалился: власть окончательно перешла к французам, а самого Лагарпа доставили в Париж, где Бонапарт настойчиво попросил его более не вмешиваться в политику.

Потерпевший фиаско Фредерик обосновался в поместье близ Парижа, пристально и с глубочайшим огорчением следя за событиями в Швейцарии.

29 января 1803 года Наполеон официально заявил: «Европой признано, что Италия, Голландия и Швейцария стоят под властью Франции... Я никогда не потерплю в Швейцарии иного влияния, кроме своего, хотя бы это мне стоило 100 000 человек». Таков был его неизменный прием: выставлять в виде последнего аргумента острие своего меча...

Последняя битва

К середине 1801 года Лагарп принял приглашение Александра I и поспешил в Россию. Единственное, чем он мог помочь своей родине, - тайно поддерживать своего бывшего ученика Александра I в борьбе с Наполеоном, что он и делал. В Историческом архиве Санкт-Петербурга находится письмо Лагарпа к императору Александру I, датированное 22 февраля 1812 года: «...я надеюсь, государь, что Вы в состоянии противостоять грозе... Сделайте популярным Ваше дело, государь, и Вы найдете новых Пожарских, новых Сухоруких, если Вы сами не отречетесь от себя, если Вы найдете патриотических, энергичных и храбрых советников, истинных русских, девизом которых станет: победить или погибнуть».

После того как союзные войска сбросили пронаполеоновский режим в Швейцарии, Александр I смог отблагодарить своего учителя. Он поддержал Лагарпа на Венском конгрессе и признал независимость кантона Во, ради которой столько времени сражался Фредерик Лагарп. Но победа вновь оказалась горькой.

Новый Федеральный договор не дал Швейцарии свободы больше, чем при Наполеоне. Теперь в стране не было единой столицы: Федеральный совет заседал поочередно в Берне, Цюрихе и Люцерне, перемещаясь из города в город каждые два года... Да что говорить, в Швейцарии стали использовать 20 разных мер длины! «Федеральный договор - постыдный документ, содержащий в себе все, что неизбежно приведет к гражданской войне», - с горечью писал Лагарп в своих мемуарах. Так и получилось, но уже после его смерти.

Последние годы жизни «борец за свободу и независимость» провел в Лозанне, где и скончался 30 марта 1838 года. Спустя шесть лет в его честь был назван небольшой искусственный остров на Женевском озере. На нем был воздвигнут обелиск со словами Александра I: «Всем, что аз есмь, обязан швейцарцу».

Александра Шепель

Директор Швейцарской республики, воспитатель вел. кн. Александра и Константина Павловичей, генерал-лейтенант; род. в Ролле 6 апреля 1754 г., ум. в Лозанне 30 марта 1838 г. Лагарп происходил из дворян кантона Во. Предки его носили имя Делагарз.

Фамилию De la Harpe принял отец Фридриха Цезаря; его жена, мать Фридриха Цезаря, София Доротея, происходила из дворянской фамилии Коломбье.

Сам Ф. Ц. Лагарп писал свою фамилию просто La Harpe, и русские называли его Петром Ивановичем Лагарпом.

Первоначальное воспитание Лагарп получил в училище родного города, где изучал, главным образом, древние языки. Дядя-пастор предоставил ему свою библиотеку и молодой Лагарп много читал, особенно Плутарха.

В 1768 г. Лагарп поступил в гольденштейнскую семинарию Незермана, известного в свое время педагога.

История преподавалась здесь с особой тенденцией: ученикам внушались взгляды французских энциклопедистов, толкования фактов носили либеральную окраску, в учениках развивали любовь к свободе и самостоятельности; сама семинария была устроена как бы наподобие римской республики: из воспитанников выбирались собранием консулы, цензоры, преторы и т. д. В 1771 г. Лагарп окончил курс семинарии; он вышел из нее с республиканскими убеждениями, которым оставался верен всю жизнь. Из семинарии Лагарп перешел в Женеву, где учился у де Соссюра и де Бертрена, занимаясь философией, затем в Тюбингене изучал право, продолжая заниматься в то же время математикой, к которой имел особенную любовь, и древнеклассической литературой.

С особенным увлечением прочел Лагарп "Дух Законов" Монтескье.

В 1774 г. Лагарп сделался адвокатом при высшей апелляционной камере в Берне; и в это время он продолжал учиться, занимаясь в библиотеке доктора Фавра в Ролле; всю свою жизнь он продолжал свое образование.

Адвокатура не понравилась Лагарпу, так как приходилось иметь дело с Берном, которому кантон Во был подчинен, а в Берне владычествовала "олигархия". Лагарп собирался бросить адвокатуру и ехать в Северную Америку, чтобы принять участие в войне за независимость, как вдруг в 1781 г. получил от Мельхиора Гримма предложение сопровождать молодого Ланского, брата А. Д. Ланского, которого отправляли в путешествие по Италии, Сицилии и на Мальту.

Лагарп скоро приобрел полное расположение молодого человека, которым интересовались в Петербурге.

Кн. Дашкова, встретившись с Лагарпом в Италии, тоже наилучшим образом отозвалась о нем. "Ум и здравый смысл Лагарпа - пишет Екатерина, - очаровали всех"... Екатерина пожелала его видеть.

И вот, в 1783 г., в Риме Лагарп получил приглашение в Петербург.

Прибыв в Петербург и начале 1783 г. Лагарп сначала не получил никакого назначения и уже собирался ехать к одному ирландскому лорду, который пригласил его руководить воспитанием детей, как был назначен состоять при великих князьях, сыновьях цесаревича, в звании кавалера и преподавателя французского языка. Мемуар Лагарпа, написанный 10 июня 1784 г. и представленный Екатерине, повлек за собой его назначение воспитателем великих князей, с увольнением от должности кавалера.

Лагарп преподавал великим князьям: географию, астрономию, хронологию, математику, историю, нравоучение, правила закона гражданского, философию, древние языки и минералогию.

В своей педагогической деятельности Лагарп был последователем Незермана.

Его преподавание было направлено к тому, чтобы вложить в сердца своих воспитанников начала либерализма и филантропии; о том, чтобы воспитать их сообразно с требованиями окружающей среды и дать им знание своего народа, Лагарп заботился мало. На великих князей, особенно на Александра Павловича, который привязался к своему воспитателю всей душой и всю жизнь вел с ним переписку, Лагарп имел большое влияние; в свою очередь и он горячо любил своего воспитанника и гордился им. Екатерина, руководившая воспитанием внуков, была очень довольна новым воспитателем и относилась с уважением к его уму. Дружба с А. Д. Ланским тоже обеспечивала Лагарпу хорошее положение при дворе. Живя в России, Лагарп не прерывал сношений со своей родиной.

Он писал письма своим соотечественникам и в английских газетах помещал свои статьи, в которых призывал сограждан к свержению ига и восстановлению свободы родной страны.

В 1789 г., при начале французской революции, Лагарп составил письмо к Бернскому правительству, в котором требовал реформ и созвания генеральных штатов.

Вскоре вслед за тем в Берне произошли беспорядки: тогда Лагарп был включен в число изгнанных; перехваченная переписка Лагарпа с его двоюродным братом еще более вооружила против него властвовавшую в Берне партию.

Враги Лагарпа склоняли Екатерину удалить от должности воспитателя будущего императора опасного республиканца, изгнанного из своего отечества; но в 1791 г. Екатерина не обратила внимания на эти внушения.

Лагарп оставил Петербург в 1794 г. Причиной этого был отказ Лагарпа склонить в. кн. Александра к тому, чтобы он согласился быть наследником престола помимо отца своего, Павла Петровича, как того хотела Екатерина.

Впрочем, отставка Лагарпа не носила характера явной немилости; напротив Екатерина дала Лагарпу чин полковника и пожизненную пенсию, а также орден Владимира; но Лагарп должен был удалиться из России.

В начале 1795 г. Лагарп с женой - он женился в России на дочери банкира Бетлинга - оставил Россию, в августе был в Женеве.

Здесь Лагарп поселился в имении Тентодь и жил там до октября 1796 г., так как на родину, откуда он был изгнан, возвратиться не мог. В конце 1796 г. Лагарп отправился в Париж, чтобы защищать своего двоюродного брата, присужденного к изгнанию и, в случае возвращения, к смертной казни. С этого времени Лагарп начал открытую борьбу с Бернским правительством.

По его просьбе французская Директория заставила Бернское правительство дать амнистию всем замешанным в последнем восстании.

В ноябре 1797 г. Лагарп представил Директорий адрес, подписанный 22 его соотечественниками, где требовал гарантии Франции в исполнении трактата Франции с Лозанной 1565 г.; 27 декабря 1797 г. Директория взяла граждан кантона под свое непосредственное покровительство; корпус французских войск был отправлен для охраны кантона Во, обращенного в Леманскую республику.

С такою поддержкою в 1798 г. в Швейцарии произошла революция и была учреждена Гельветическая республика.

Лагарп оставил Париж и служил посредником между республикой и французским правительством.

Новая республика пригласила Лагарпа занять место в законодательном совете, но он отказался, объявив, что не считает себя достаточно беспристрастным, чтобы управлять своей страной. 30 марта 1798 г., в день первого народного собрания Леманской республики, Лагарпу была поднесена вычеканенная в честь его золотая медаль. 29 июня 1798 г. Лагарп был назначен членом Директории и сделался ее главным руководителем.

В республике в это время постоянно происходили волнения; порядок восстанавливался оружием.

Совет становился все менее и менее республиканским учреждением; приходилось бороться и с Францией, стремившейся всецело подчинить себе кантон.

Чтобы прекратить несогласия между Советом и Директорией Гельветической республики, и волнения в подчиненных республиках, Лагарп в 1799 г. решил уничтожить Совет и соединить всю власть в своих руках, став первым консулом республики; ночью с 8 на 9 декабря должно было произойти восстание, но заговор не удался, благодаря нерешительности двух товарищей Лагарпа.

Тогда совет уничтожил Директорию и хотел сначала предать Лагарпа суду, но ограничился тем, что отдал его под негласный надзор.

Лагарп удалился в Лозанну и собирался уж отправиться в Париж, как получил письмо, в котором предлагалось ему принять участие в заговоре против французской армии; письмо было перлюстрировано, и 2 июля 1800 г. Лагарп был арестован и отправлен в Берн; ему удалось бежать в Париж; здесь он был очень холодно принят Наполеоном, который пригласил его не вмешиваться больше в политические дела Швейцарии.

Тогда Лагарп удалился в поместье Плесси-Пикет близ Парижа, где жил до 1801 г., занимаясь земледелием и естественными науками.

За время управления Лагарпа Швейцарией смуты не исчезали, но было сделано и много хорошего: уничтожены пытки; гласное судопроизводство получило твердые основы, были приняты энергичные меры для распространения знаний в народе.

В августе 1801 г. Лагарп отправился в Россию, по приглашению своего бывшего воспитанника Александра, сделавшегося императором;

Лагарп думал также сблизить императора Александра І с Наполеоном, пред которым преклонялся.

Лагарп пробыл в России до мая 1802 г.; Александр I оказал ему большое уважение; за время пребывания в России Лагарп не принимал непосредственного участия в государственных делах, но государь постоянно с ним советовался.

Памятником деятельности Лагарпа от этого времени служат его мемуары и записки по разным вопросам, представленные Александру I. В 1799 г. Павел лишил Лагарпа орденов и пенсии Екатерины; во время вторичного пребывания Лагарпа в России Александр возвратил Лагарпу его орден и пенсию.

Сближение Александра с Наполеоном не удалось.

Александр І написал письмо первому консулу, и Лагарп должен был его передать; но по возвращении во Францию, он нашел, что Наполеон действует уже не в том направлении, какое видел в его делах Лагарп ранее, письма не передал и через 30 лет возвратил его Николаю I. Возвратившись из России, Лагарп поселился опять в Плесси-Пикете и жил там до Венского конгресса, посещая курсы, слушая лекции знаменитых ученых и т. п. В 1802 г. многие избирательные комиссии в Швейцарии избрали Лагарпа своим депутатом, но он отказался, не сочувствуя разъединению Швейцарии.

В 1814 г. Лагарп встретил Александра I в Лангре, а позднее сам Александр посетил его в Плесси-Пикете.

В 1814 г. он произвел Лагарпа в генерал-лейтенанты, наградил орденом Андрея Первозванного, и назначил своим секретарем.

Во время Венского конгресса Лагарп был представителем от кантонов Вo и Посин и стоял за свободу Швейцарии и за присоединение Польши к России.

В 1816 г. Лагарп возвратился в Лозанну и поселился на берегу Цюрихского озера; он жил здесь, как частный человек, окруженный общим уважением и покровительствуя искусствам и наукам.

Он сделался членом знаменитого Гельветического общества естественных наук. В 1819 г. Александр I поручил Лагарпу сопровождать в. кн. Михаила Павловича в его путешествии по Италии.

Императрица Мария Феодоровна писала по этому поводу ему несколько писем и высказывала не раз чувства признательности и уважения.

В 1825 г. она прислала Лагарпу портрет покойного императора Александра I и еще раз выразила ему чувство глубокого уважения и благодарности.

В 1828 г. Лагарп еще раз выступил на государственное поприще, сделавшись депутатом в главном совете Швейцарии, но в следующем же году оставил эту должность, затем предпринял путешествие в Англию.

В 1832 г. Император Николай I писал Лагарпу, прося его привести в порядок бумаги покойного императора.

Лагарп, сняв копии с писем, возвратил многие в подлинниках государю.

В 1834 г. Лагарп ясно и энергично высказался против попытки беглецов-поляков завладеть Савойей.

К императору Николаю он питал чувства глубокого уважения и не был на стороне декабристов, хотя и остался республиканцем до смерти.

Лагарп оставил мемуары, в которых много интересных подробностей о России.

Они состоят из 11 томов и носят характер отчасти автобиографический, отчасти научный (изд. в Берне в 1869 г.). Другие сочинения Лагарпа носят преимущественно полемический характер и написаны по поводу политических вопросов.

Некоторые имеют характер памфлетов и написаны с большим жаром. Таковы: Aux habitans du pays de Vaud esclaves des olygarques de Fribourg et de Berne (Лозанна. 1797), Essai sur la constitution du pays de Vaud, написанные Лагарпом во время его революционной деятельности в Париже.

Подобного же характера и другие произведения Лагарпа, напр.: La Harpe a ses concitoyens du pays de Vaud (Paris, 1798 г.); Interets de la Republique francaise consideres relativement d""olygarchie helvetique et a l""etablissement d""une republique independante dans la Suisse francaise (Paris 1797 г.) и т. д. Ко времени директорства Лагарпа относится его статья: Memoire en reponse au citoyen Kuhn (1800 г.) и др. Из более поздних статей с политической окраской укажем: Histoire du major Duvel (Lausanne, 1805 г.); Memoires sur l""espece du gouvernement etabli a Berne 25 decembre 1813 (Paris); Lettres de Helvetins sur diverses questions qui agitent la Suisse (Lausanne, 1814 г.). Lettres dе М. М. de Haller et Vyss a М. Varsch, trad. de l""allemand (1818). Publicite des discussions de la Diete et du public hilvetique (Lausanne, 1819 г.); Souvenirs de l""histoire de la Suisse (Lausanne, 1823 г.) носят более спокойный характер.

Полемические статьи относятся к разному времени: Reponse a М. Desoigne, seigneur dе Giornis, написано в 1798 г. (Paris), а Observations d""un suisse sur les reflexions timides en 1820 et 1821 contre l""independance de la Suisse (Lausanne 1821 г.) написаны через 23 года. Нападки на Лагарпа со стороны его врагов в статье Precis de la Revolution da canton de Vaud (Lausanne 1831 г.) вызвали его пламенную статью: Considerations sur le precis de la revolution etc. (Leipzig 1832 г.). "Biographie de М. F. С. La Harpe", Lausanne, 1818; "Vie politique de М. La Harpe", par Guinguins-Pillechody. Lausanne 1834; C. Mounard, Notice biographique sur le general Fr. C. La Harpe", 1838; Guerard, "La France litteraire", т. 4, Paris, 1836; "Biographie Universelle" т. 22, Paris, 1811, стр. 550-551; "Nouvelle Biographie generale", т. 28, стр. 885, Paris, 1855; "La grande Encyklopedie" т. 21, стр. 773; Larousse, "Dictionnaire Universsel" т. 10, стр. 70, Рaris, 1870; "Conversations-Lexicon" т. 9. стр. 467, Leipzig 1878; Meyers, "Conversations Lеxicon", т. 10, стр. 958, Leipzig, 1896; М. Сухомлинов, "Исследования и статьи по русск. литературе и просвещению", т. 2, стр. 37-186; "Исторический Вестник", т. 10, стр. 54-96, 1888; Б. Глинский, "Республиканец при Русском Дворе"; Пыпин, "Исторические очерки", "Общественное движение при Александре І" т., І, стр. 17-32 и 96-98, СПб. 1871; Богданович, "История царствования императора Александра I", т. І, стр. 14-21, 24-30 и др., СПб. 1869; Шильдер, "Император Александр І", т. І, стр. 35-41 и др., СПб. 1897; Бартенев, "Девятнадцатый век", т. І, стр. 427, М. 1872; "Сборник Имп. Русского исторического общ.", т. V, стр. 1, 16-19, 32-34, 41, 75, 91, 100-119 и др.; Щеглов, "Государственный совет в России", т. І, стр. 710; Галактионов, "Император Александр І", т. І, стр. 7-9, 17, 32-34 и др.; Карнович, "Цесаревич Константин Павлович", стр. 8 и др., СПб. 1899; N. Тоurgueneff, "La Russie et les russes", т. I, стр. 431-442; Masson, "Memoires secrets sur la Russie", т. II; "Русский Архив", стр. 75-82, 1869; Гр. Уваров, "Бумаги Лагарпа" - "Исторический Вестник" 1880, январь, стр. 170; "Из записок Меттерниха" - "Русская Старина", 1870; "Отчеты Лагарпа по воспитанию вв. кн." - "Древняя и новая Россия", т. 17, стр. 761-775, 1880; "Журнал Мин. народного просвещения", т. 153, № 1, стр. 47-75, № 2, стр. 155-278, 1871 г.; "Иллюстрированная Газета", № 34, 1866, "Записки Греча" и др. Б. Гласко. {Половцов}

В Вестнике архивиста нашла статью, описывающую отношения Александра I с наставником Лагарпом.
Мне было очень любопытно прочитать.

Ф.С. ЛАГАРП - ВОСПИТАТЕЛЬ БУДУЩЕГО РОССИЙСКОГО ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА I / Ryzhenkov M.R. F.S. La Harpe - educator future of Russia"s Tsar Alexander I

Аннотация

С помощью архивных источников восстанавливается подлинный характер взаимоотношений великого князя Александра Павловича, впоследствии императора Александра I, и его наставника – Ф.С. Лагарпа, швейцарского подданного, литератора, философа, политического деятеля.

Лагарп (La Harpe) Фредерик Сезар де (6.4.1754, Роль, кантон Во – 30.3.1838, Лозанна) – швейцарский политический деятель. По профессии адвокат. В 1780-х гг. приглашен Екатериной II в Россию в качестве воспитателя ее внука – будущего русского императора Александра I. Либерализм Лагарпа и защита им от посягательств правительства Берна кантона Во, в котором под влиянием Великой французской революции начались революционные выступления, повлекли в 1795 г. освобождение Лагарпа от должности воспитателя.

Что касается российских архивов, то впервые имя Лагарпа упоминается в письме Екатерины II к Ф.М. Гримму от 25 февраля 1782 г. Императрица писала, что своим благонравием и умом Лагарп всех пленил и заслужил добрую репутацию и признательность. Речь шла о деликатном поручении, которое швейцарец выполнил по просьбе Гримма: младший кузен фаворита Екатерины А.Д. Ланского увлекся «нежелательным» романом и потребовался наставник для сопровождения молодого человека в путешествии по Италии, где, как надеялись, он позабудет свое увлечение. Очевидно, что Гримм к этому времени был знаком с Лагарпом, который с одной стороны имел уже известность в литературных кругах Лозанны, а с другой – помышлял об оставлении службы в Швейцарии из-за разногласий с Бернским правительством. Успешное выполнение роли гида-наставника обратило на него внимание русской императрицы, по приглашению которой он в 1783 г. приехал в Петербург.
Как раз в это время Екатерина решила, что настала пора передать воспитание любимого внука Александра, а заодно и его младшего брата - Константина, в мужские руки. Главным наставником был назначен Н.И. Салтыков, а Лагарпу было предложено поначалу занять место учителя французского языка. Но постепенно он стал заниматься со своими воспитанниками всеобщей историей, географией и математикой, а позднее философией и законоведением. Граф Н.И. Салтыков был человеком добрым и простым, но не отличался ни особенным умом, ни образованием, и неудивительно, что Лагарп, стоявший несравненно выше по своему развитию и образованию, сделался de facto настоящим воспитателем великих князей. «С жаром и истинной любовью приступил он к своим новым обязанностям: роль руководителя царственных детей была ему по сердцу, его воображению рисовались идеальные перспективы. С особенной любовью останавливался он на будущности Александра, который с первых же дней приобрел его симпатии. Из него я воспитаю, - так мечтал Лагарп, - человека - друга свободы, покровителя наук и искусств, который явится в мир провозгласить идеи равенства и независимости. Как счастлив будет управляемый им народ: в его государстве воздвигнутся многочисленные школы, университеты, будет процветать торговля и мирные землепашцы, благословляя своего монарха, с любовью обратятся к своим сельским работам, пышная аристократия снимет свои раззолоченные кафтаны, при дворе стихнут интриги и козни и все обратятся к занятиям, облагораживающим ум и сердце».

В 1899 г. письма Лагарпа, наряду с некоторыми другими секретными пакетами, по распоряжению Николая II были переданы из Госархива в собственную его императорского величества библиотеку, при этом документы, полученные от Г. Моно, остались на прежнем месте хранения. Таким образом, переписка оказалась разобщенной по двум архивохранилищам.
Сегодня материалы самого Лагарпа находятся в Государственном архиве Российской Федерации (ГАРФ) в составе фонда 728 – Рукописное отделение библиотеки Зимнего дворца, а подлинники императорских и великокняжеских писем к нему – в РГАДА в фонде 5 – Переписка высочайших особ с частными лицами и некоторых других фондах.

На обороте уже упоминавшегося письма Александра от 2 декабря 1794 г. рукой Лагарпа описаны обстоятельства его отставки: «Когда граф Салтыков объявил мне о прекращении моих обязанностей в декабре, он сообщил мне, что Екатерина II пожаловала мне 10 000 рублей. И так после 11-летнего исполнения с честью столь важных обязанностей, я имел 2000 р. пенсии и 10 000 р.! Мне не давали ни чина, ни креста, согласно обычаям этой страны. Наконец мне ничего не давали за занятия с великим князем Константином. Я был вынужден указать на это обстоятельство и меня пожаловали чином полковника и пенсией в 925 р., взамен которой мне выдали капитал в 10 000 р. Граф Салтыков объявил еще, что мое жалование будет выплачиваться до 31 декабря 1794 г. Не имея возможности уехать до весны, я просил как о милости разрешить продолжать уроки с великим князем и даже с княгиней его супругой. Я придавал такое большое значение завершению важной работы с великим князем, что мне не могли отказать в этом, и я наслаждался своим мщением, удвоил усердие и продолжал давать свои уроки до мая, времени моего отъезда. Уроки давало мое сердце, ибо с 1 января 1795 г. я был полностью уволен. – Екатерина Великая встретила человека еще более гордого, чем она сама» .

Когда в начале 1820-х гг. вновь обсуждался вопрос о легитимности государственного устройства Швейцарии, Лагарп опубликовал в Лозанне полемическую брошюру «Observations d`un suisse sur les reflexions dirigees en 1820 et 1821 contre l`independence de la Suisse», которую с сопроводительным письмом послал в Петербург Александру I, как своему единомышленнику. Только один раз их взгляды совершенно разошлись. Когда во время «ста дней» Наполеона Лагарп был готов примириться с возвращением «узурпатора», Александр ответил: «…Простите мне мою откровенность, но я совершенно не разделяю вашего мнения. Мне даже кажется, что и вы несколько изменили его после наших разговоров в Вене. – Подчиняться гению зла, значит упрочивать его власть, доставлять ему средства установить тиранию еще более ужасным образом, чем в первый раз. Нужно иметь храбрость, чтобы бороться с ним, и с Божьим Провидением, в единстве и согласии мы достигнем счастливого результата. – Таково мое убеждение» . Эти слова были написаны за неделю до Ватерлоо, битвы, решившей судьбу Европы.

(17540406 ) , Ролле - 30 марта , Лозанна) - швейцарский генерал и государственный деятель , в русской истории известен как учитель Александра I , прививший ему руссоистские идеалы.

Биография

Фредерик Сезар Лагарп родился 6 апреля 1754 года в Ролле (англ. Rolle ).

В 1797 году он продал имение Жанто (Genthod) Эли Крюду , после чего отправился в Женеву , оттуда в Париж , где напечатал несколько брошюр против бернского аристократического правления. Когда была образована Гельветическая республика , Лагарп был членом управлявшей ею директории.

В -1802 годах Лагарп приезжал в Россию . Позже жил во Франции ; во время Венского конгресса ратовал за независимость кантонов Во и Аргау; конец жизни провёл на родине. В 1815 году, когда Александр I жил в Елисейском дворце , Лагарп получил от него приглашение на все обеды. А. О. Смирнова в записках называет Лагарпа «мой дяденька»: её бабушка якобы была сестрой знаменитого швейцарца.

Напишите отзыв о статье "Лагарп, Фредерик Сезар"

Примечания

Литература

Гласко Б. // Русский биографический словарь : в 25 томах. - СПб. -М ., 1896-1918.

Награды

Орден Святого Андрея Первозванного 29.03.1814

Ф.Лагарп был очень силен и мог скрутить люпого боксёра

Отрывок, характеризующий Лагарп, Фредерик Сезар

– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.

1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.