Генеральная репетиция. Генеральная репетиция представление в трех актах

Кратко вспомним, что было в мае: за год до открытия своего пространства на ГЭС-2 фонд V-A-C устраивает масштабный смотр собственной коллекции с привлечением больших имен из дружественных собраний московского ММОМА и франко-американского фонда Kadist. 200 работ занимают весь особняк Московского музея современного искусства на Петровке, 25, все лето и трижды тасуются полутора десятками кураторов. Первый выпуск был сосредоточен вокруг «Чайки» Чехова, а второй собирали вокруг ключевых 11 философских понятий современности по версии австрийского философа Армена Аванесяна - от правого поворота в политике до изменения категорий времени в эпоху фейсбука и вечной жизни в цифре. Теперь же Мария Степанова, выступая как приглашенный куратор, предлагает задуматься о самой категории вещи. Объекты из коллекций она рифмует с собственными - так, рядом с Уорхолом и Буржуа на выставке появляются винтажный чемодан и старое кружево. Большая публичная программа с концертами и режиссерской лабораторией Волкострелова прилагается.

Готовясь к запуску площадки на ГЭС-2 в 2019 году, фонд V-A-C рискнул разбавить команду профессиональных кураторов интеллектуалами со стороны. И пока на третьем этаже ММОМА располагались 200 классических работ XX века от Энди Уорхола и Алигьеро Боэтти до Эрика Булатова и Вадима Сидура, на втором трижды менялась экспозиция. В апреле театральные художники из « » показали бодрую чеховскую «Чайку» с произведениями искусства в ролях Треплева и Аркадиной. В июне австриец Армен Аванесян превратил арт-объекты в иллюстрации к ультраинтеллектуальному эссе о проектах будущего, которые определяют наше настоящее.

27 июля открылся финальный акт выставки. Его автором стала Мария Степанова, поэт и главный редактор Colta.ru, автор выстрелившей в конце прошлого года документальной прозы «Памяти памяти». Степанова разбавила произведения искусства предметами быта со своего чердака, превратив выставку в поэтический текст о растворении памяти и истории. The Village рассказывает о «Ничье» - и подводит итоги всего проекта V-A-C и ММОМА.

Маркет и маркетинг

Ортодоксальные скульптуры Зураба Церетели всегда создают неловкий контрапункт к выставкам в здании на Петровке, 25. Но на открытии третьего акта «Генеральной репетиции» имперскую пустоту внутреннего двора ММОМА сменило бурление городской жизни. Внушительных объемов толпа бодро фланировала между прилавками с обувью из крокодиловой кожи, спортивными куртками неоновых расцветок и искусственно состаренными украшениями ручной работы.

Решение объединить вернисаж интеллектуалистского проекта с ежесезонным Vintage Marketplace многое сообщает о фонде V-A-C. Хотя маркет в принципе курсирует между площадками вроде ММОМА и электротеатра «Станиславский», развалы могли показаться явной профанацией идей Степановой.

«Что приобретает и что теряет предмет, оказавшись в музейной коллекции? Он получает продленную жизнь, безусловно, и даже своего рода бессмертие - которое сводится к самой идее выбранности: теперь картина или гребенка официально принадлежит к своду незабываемого, изымается из оборота повседневного - были вещицами, стали объектами», - написала Степанова во вступительном эссе к выставке. Что приобретает и теряет предмет, оказавшись на барахолке под окнами музея?

В радикальных художественных кругах фонд олигарха Леонида Михельсона критикуют за непрозрачность отношений с властью, двойственность политической повестки и приватизацию молодых художников, которые, начиная сотрудничать с V-A-C, часто бросают все проекты на стороне. Но V-A-C, безусловно, играет значительную роль в деле популяризации современного искусства, которое десять лет назад начал «Гараж».

Двухдневный винтажный маркет, подкрепленный публичной программой из кинопоказов, концертов актуальной музыки, открытых курсов по совриску для подростков и пенсионеров, - очередной маркетинговый ход. Магия здесь в том, что по ходу он развивает даже не только концепцию из эссе Степановой, но и идею фикс всей «Генеральной репетиции» - установку на горизонтальную работу и недоверие к иерархиям. Речь не о том, что между одеждой и арт-объектами нет разницы, - скорее, о том, что суть этой разницы следует постоянно формулировать для себя заново.

Вещи и люди

Три полупрозрачные манишки, мутное двухметровое зеркало, начищенная до блеска огромная лампочка - в первом же зале поражает, что основным мотивом для сравнения арт-объектов между собой и с бытовыми вещами для Степановой стали чисто чувственные параметры. Фактура материала, прозрачность, цвет - все это оказалось важнее политического содержания работ или исторического контекста.

В следующем зале «Смещение» Лиз Дешен и «Ежегодную лампу» Алигьеро Боэтти сменяют «Хлеба» Анатолия Осмоловского. С набором массивных скульптур, которые повторяют структуру кусков бородинского хлеба, рифмуется тяжелый бежевый «вязаный конверт». Принцип свободных рифм сохраняется во всех 12 комнатах - разве что иногда обращается уже не к чувственности, а к другим параметрам. Например, в одном из залов цветастый и сильно потрепанный костюм к любительскому балету объединен с «Костюмом Анаго» того же Боэтти и «Концертом для Нью-Йорка» Шемовича.

Степанова рассматривает такие спекуляции как попытку уравнять вещи между собой, сделать каждую из них достойной внимания. «[Что будет,] если у вещей отобрать функциональность, историю и ценность? [Тогда они окружат] нас толпой, лесом значений, впервые выстроившихся в колоннаду полного, беззаветного равенства».

Глубокая, иногда даже истерическая любовь к вещицам из прошлого была доминантным посылом полуторачасовой публичной беседы между кураторами из V-A-C и Степановой. «Сижу и ерзаю: когда уже можно будет пойти присмотреть маечку?» - отвечала она на зрительский вопрос о том, не смущает ли маркет под окнами.

Но отношения с памятью - сквозной мотив всей работы Степановой, которая недавно стала собираться в итоговые проекты. В конце прошлого года, после сборника избранных стихотворений «Против лирики», вышла книга «Памяти памяти» - итог 20-летних попыток вжиться в историю собственной семьи с начала прошлого века и внимательной полемики с другими эссеистами и художниками от Сьюзен Зонтаг до Винфрида Зебальда. В итоге получилась «лучшая русская проза года (да, возможно, и не только этого)» (Лев Оборин на «Медузе»), «книга, каких и вправду раньше по-русски не было. И на других языках не то чтобы таких много» (Анна Наринская в «Новой газете»).

Читавшие романс (это авторское обозначение жанра) на выставке узнают вещи из чемоданов прабабушки Степановой или ее собственные покупки. Но в книге каждой из вещиц отводится пара строк, иногда абзац. Они всегда оказываются только свидетельствами о жизни людей.

Формат выставки переносит на вещи все внимание, а попытка вписаться в общую установку «Генеральной репетиции» на объектно ориентированное мышление, в котором ценность вещей и даже их способность действовать самостоятельно не зависят от связи с людьми, позволяет к идее фикс Степановой прирастить еще один смысловой слой. Впрочем, не безболезненно: «Эти вещи, у которых были владельцы, теперь очень чужие, или ничьи. Они теперь юридически называются „кимоно японское, 1910-е“, а не „кимоно такой-то, приобретенное тогда-то“. Это процесс сепарации...» - рассказывает Степанова.

Объектно ориентированная поэзия

В шестой зал - почти экватор композиции, которая делится на две параллельных линии комнат, - я заходила с давно определенным намерением. Сразу на входе нужно было обернуться, чтобы через весь коридор из проемов посмотреть в то самое зеркало «Смещение» и увидеть вместо слегка размытого отражения себя черное пятно толпы посетителей.

Еще в начале выставки кураторы «Генеральной репетиции» обозначали как свою главную задачу «ввод временного измерения в процесс представления искусства в музее». Тогда ключом казалась метафора театра. Потом стало ясно, что устройство музея все же не располагает к чистой театральности, где течение времени строго задано режиссером, а философ и поэт попросту не написали пьесу.

Но акт Степановой кажется самой важной работой именно с временным измерением. Здесь нет последовательного развития рассуждения, как у Аванесяна, или набора сценок-комментариев к пьесе, как у ТВД. Степанова возвела в принцип свой любимый тезис: «все рифмуется со всем». «Ничье» разворачивается во времени и пространстве, как хороший поэтический текст: каждый новый зал меняет смысл предыдущего, заставляя возвращаться и проверять свою память на истинность.

Возможно, так на самом деле происходит на любой выставке. Но в этом и состоит магия междисциплинарности: именно отношение Степановой к поэзии позволяет ясно осознать эту особенность. И если в вопросах «восстановления справедливости» в жизни вещей повестка объектно ориентированной онтологии казалась притянутой, то стихотворение, где на места слов встали предметы и их свойства, - впечатляющее открытие.

Два зала, которые представляют самые интересные из интуиций Степановой о музеях, хочется сравнить с самыми яркими и емкими фразами, которые обычно встречаются в каждом достойном поэтическом тексте.

На входе в десятый - самый большой, он становился кульминацией и в двух предыдущих актах - посетителей встречают оборотные стороны восьми массивных абстракционистских полотен: сколы, надписи, авторские автографы. Старший куратор V-A-C Катерина Чучалина рассказывала, что из этой идеи Степановой вырос целый исследовательский проект фонда. Для каждой из картин была написана ее история как вещи: перемещения, владельцы, жизнь в хранилищах. Эти короткие и довольно поэтичные эссе, явно отредактированные самой Степановой, сопровождают здесь традиционные кураторские экспликации.

А пятый зал, в котором собраны шесть широко известных портретов, оказался самым театральным. На Валентину Матвиенко в исполнении Владислава Мамышева-Монро и Беатрис Гастингс авторства Модильяни предлагается смотреть в индивидуальных кабинках.

«Посетитель музея находится со своей Джокондой в договорных отношениях: он приходит, он платит, он проводит с нею какое-то (ограниченное, подчиненное этикету) время, надеясь получить впечатление и сделать его максимально насыщенным. <...> Пространство интимного, что может выстроиться между человеком и картиной, сужено до предела, сведено к десятиминутному взгляду через чужое плечо», - комментирует идею этого зала Степанова в либретто. Спустя полминуты моего контакта с «Мареллой Аньелли» Ричарда Аведона за тяжелые розовые жалюзи зачем-то заглянула смотрительница, а я обнаружила, что мой взгляд направлен не на фотографию за стеклом, а в мессенджер.

Первый прогон

Когда я в третий раз дошла до последнего зала в «Ничьем», между установленными друг напротив друга человеческими фигурками из скульптуры Луиз Буржуа («Ребенок. Женщина») стояла внушительных размеров группа посетителей. Один из них забрасывал медиатора вопросами, постепенно переходя от уточнений о судьбе выставленного в этом зале незаконченного вязания к общему скепсису в адрес кураторской концепции.

«Генеральная репетиция» действительно располагает к сомнениям. Во второй половине акта интуиция Степановой явно исчерпывается, повторяя идеи из первых залов почти без вариаций. Центральная идея интереса к вещам самим по себе, независимо от их владельца и истории, сталкивается как минимум с этикетками, на каждой из которых подписано: «Коллекция Марии Степановой».

А общий очевидный дилетантизм в «Ничьем» сразу напоминает первый акт: картина Модильяни в роли Аркадиной и огромные китчевые животные Джеффа Кунса как манифестация «львов, орлов и куропаток» тогда тоже вызывали ироничные вопросы. И Степанова, и «Театр взаимных действий» довольно смело противопоставили себя концептуальной холодности совриска.

«Знают ли художники, в какой роли выходят на выставку их работы?» - постоянно спрашивали на публичной программе и в интервью у кураторов V-A-C. Многие художники знают. Но важнее, что выставка благодаря плотным экспликациям сохраняет и привычный режим восприятия. Так что, в конце концов, выбор оказывается за самим посетителем. Мантра о производстве свободы, которую в художественных кругах часто повторяют, воплощается предельно конкретно. И, кстати, именно поэтому первый и третий акты кажутся гораздо более живыми, чем «Метафизика из будущего» Аванесяна, который, возведя арт-объекты в статус аргумента к философской идее, только увеличил степень всеобщей абстракции.

К финалу полугодовой проект V-A-C и ММОМА начинает казаться увеличенной копией одной из своих частей. Третий этаж, хранилище, где на маленьком пространстве буквально в кучу свалены не вошедшие в акт работы, - набор шедевров, которым откровенно тесно в хаотически и местами спорно организованных восьми секциях. С набором разрозненных интуиций о разных режимах восприятия совриска, о новых кураторских методах, об оживлении публичных программ позволяет справиться разве что то самое «введенное временное измерение» - постепенное развертывание актов проекта, а не разовый ударный вброс.

Поэтому «Генеральная репетиция» - скорее первый прогон: масса амбициозных идей, которые только предстоит разгрести. Отбросить неудачные, а из лучших вырастить междисциплинарный музей будущего.

Фотографии: обложка, 2 - 7 – Марк Серый / ММОМА, 1 – Иван Новиков-Двинский / ММОМА

С 26 апреля по 15 сентября 2018 года, на Петровке 25, проходит междисциплинарный проект «Генеральная репетиция». Организаторы впечатляющей экспозиции – Московский музей современного искусства (ММОМА), Некоммерческий фонд современного искусства (V-A-C) и фонд искусства KADIST. Выставку подготовила большая группа кураторов, которую возглавил художественный директор V-A-C Франческо Манакорда. Возможность реализовать столь сложный проект позволили коллективная работа и совмещение различных художественных практик.

Творческая парадигма «Генеральной репетиции», по сути, метафора театральной пьесы в трех актах. По замыслу кураторов, одно и то же произведение пластического искусства и арт-объект может экспонироваться несколько раз, а может ни разу.

Первый акт «Генеральной репетиции» (26 апреля – 12 июня) представило объединение «Театр взаимных действий» (Шифра Каждан, Ксения Перетрухина, Леша Лобанов, Ксения Мун).

Пространство верхнего этажа ММОМА – «доступное хранилище» 200 произведений: их создавали в разное время примерно 100 художников. В их числе Виктор Алимпиев, Франсис Алис, Эрик Белтран, Алигьеро Боэтти, Александр Бродский, Арсений Жиляев, Абрахам Крусвильегас, CAMP, Марк Леки, Люси Маккензи, Пьеро Мандзони, Амедео Модильяни, Андрей Монастырский и «Коллективные действия», Анатолий Осмоловский, Александра Паперно, Филипп Паррено, Зигмар Польке, Дмитрий Пригов и другие.

Второй этаж – это главная «Сцена для представления» авторских работ: от Кьяры Фумай и Владислава Мамышева-Монро до Джеффа Кунса и Энди Уорхола.

На первом этаже «Генеральной репетиции» – инсталляция Майка Нельсона «Снова больше вещей» – произведения, подобранные по принципу «уравнивание разнородного, чтобы понять, как мы смотрим на объекты». В первую очередь, модернистские работы Константина Бранкузи, Альберто Джакометти, Генри Мура и Уильяма де Кунинга, традиционная африканская пластика, скульптура второй половины XX века Павела Альтхамера, Луизы Буржуа, Шерри Левин,

Второй акт «Метафизика из будущего» , представил в ММОМА с 21 июня по 22 июля постановку австрийского философа и теоретика литературы Армена Аванесяна, основанную на его книге, которая, возможно, появится в результате этого сотрудничества. Выставка-представление стала своего рода публичным обсуждением заложенных в книгу идей. В залах музея произведения искусства разыграли 11 сцен о традиционных понятиях философии, сформировавших западное мышление.

Продолжая работу с произведениями из коллекций фонда V-A-C, Московского музея современного искусства и фонда KADIST, проект «Генеральная репетиция» меняет привычные способы экспонирования искусства: некоторые работы, выступавшие в качестве персонажей и декораций пьесы Чехова в первом акте, теперь участвуют в постановке Армена Аванесяна (например, «Костюм Анако» Алигьеро Боэтти), а некоторые введены в действие впервые (среди них «Состояние, в котором мы находимся» Вольфганга Тильманса, работы Луиз Буржуа и «Джеки» Энди Уорхола).

Премьера третьего акта Генеральной репетиции состоялась 27 июля. На этот раз основой экспозиции становится «Ничье», эссе писателя и поэта Марии Степановой. Рядом с объектами искусства в экспозиции располагаются "ничьи" вещи, предметы из частных коллекций, не являющиеся художественными произведениями. Это повод поразмышлять о том, что из окружающих нас бесчисленных вещей удостаивается нашего внимания и чем это вызвано.

На протяжении пяти месяцев выставка «Генеральная репетиция» предлагает посетителям Московского музея современного искусства множество полезных и увлекательных мероприятий: лекции, концерты перформансы, кинопоказы, демонстрируя синергетические ценности синтеза видов современного искусства.